Втиснуться в видавшее виды кресло не составило труда, но вот слезть - это было выше его сил. У каждого из нас есть место, где мы отсиживаемся, пережидая все бури и скороспелые неприятности. Мэтту таким местом служило невесть откуда выкопанное им кресло, которое он порывался тащить с собой даже в студию, но силы не позволяли. Вот и теперь он нахохлился внутри, сосредоточенно переворачивая заводную игрушку из стороны в сторону, надеясь, что она загремит. Это было очередное гениальное произведение китайской промышленности с улыбкой нимфетки.
Дом находился в поле его зрения, и пытался заговорить:
- Слушай, кто из нас славится своей болтовней? Уж не я, это точно.
Молчание.
- И не Крис, ей-ей! А помнишь тот наш визит в оперу - вот весело было!, - закончил Дом совсем не веселым голосом.
В комнате раздавалось только стрекозиное трещание раздираемой вещицы.
Мэтт швырнул свою забаву на палас и свирепо посмотрел в окно.
- Ладно-ладно, все понимаю и ухожу, - бормотал барабанщик, покидая поле боя. Было куда разумнее оставить энерджайзера одного: Дом знал, что по окончании тура Беллс находится на взводе, и присутствие кого-то ещё на расстоянии меньше десяти метров грозит взрывом.
- Я так слаб, и эти мысли...мне надо отвлечься, - кресло растворило Мэтта в своих плюшевых объятиях, он не чувствовал плотности своего тела и вздохнул, покоряясь необходимости побыть бесхребетным, - подумать только, мы вернулись сюда только вчера, туда, где ничего не изменилось и я чувствую себя нерасторопным подростком, которому все нужно начинать заново! Боже, эти безымянные провинциальные городки просто созданы для отнимания сил. Они чихать на вас хотели. Поэтому таким птицам, как я лучше лететь на юг в преддверии осени.
Он долго смотрел в окно, прикидывая, не на юг ли оно выходит, только все мешали катапультировавшиеся листья. Кто-то гораздо более талантливый и пугающий разучивал гаммы на железе крыши, разгоняясь и приостанавливая грохочущие аккорды непонятно для чего.
- И этот туда же, - прошептал Мэтт, проваливаясь в сон, глубокий, как наступающая осень. Каждый раз, когда по крыше будто маршировал полк новобранцев, комната принимала особенно погруженный в себя вид, из-за чего вздрагивающий во сне Мэтт сходил за диванное украшение.
В дверях чертиком из табакерки возник Дом:
- Ужинать! Ну-ка, кто у нас хочет есть?
- Наверное, чучело совы, - не могло не радовать, что Беллса не пришлось будить. Только вот его сползание с монблана подушек и полусонное ковыляние в сторону кухни вселило в Дома смутные подозрения, оформившиеся в стойкую уверенность: от Мэтта отчетливо пахло ацетоном. Стоп! Ховарду вспомнились их с Крисом насмешки над не ко времени высыпавшими прыщами, сделавшим совсем уж карикатурным образ их "маломерки". Этот запах ацетона, прыщи и затравленный вид Мэтта: он что-то принимает тайком! Дом пошел разбираться.
На кухне тем временем царило оживление: Крис порхал вдоль стола, расставляя приборы, Мэтт отпивался водой их кувшина, что называлось "утолить жажду", - и Дом взял это на заметку: факт постоянно опустошенного кувшина в масштабах одной квартиры бывает равнозначен факту вторжения внеземных цивилизаций. "Ага, так вот куда вся вода девается!". Ховард решил сразу не начинать серьезный разговор:
- Мэтт, ты как-то...нехорошо выглядишь. Впрочем, мы это обсудим потом: я ведь знаю, какой ты сладкоежка. Оставишь нам хоть кусочек?
Он был здорово удивлен, впрочем как и Крис, только-только сдернувший салфеточку со своего кулинарного шедевра, когда при виде бисквитного тортика Мэтт булькнул поглощаемой водой и стремглав выбежал вон. Из санузла раздались звуки рвоты.
Крис потемнел лицом, но попытался сохранить эпос:
- Слово "бедлам" произошло от "беллами", уж поверь мне!
Было бесполезно дожидаться явления Христа народу, потому что несчастная жертва могла просидеть так в обнимку с унитазом целый день, подобно горгулье с Нотр-Дама. Дому пришло в голову воспользоваться удобным случаем и утрясти мусор буквальный, раз уж фигуральный пока не получалось. Первым делом стоило занятся комнатой, выходящей на юг: активно обживаемая Мэттом, она была грязнее всего. Дом пропылесосил в окрестностях, и уже собирался уходить, как на глаза ему попался брошенный фанатский подарок. Он заботливо переложил безделицу на кресло и вдруг заметил металлический блеск в щели между подлокотником и подушкой. Секунда - и подушка полетела в сторону, обнажив конфетную жилу. Все кресло, как беличье гнездо, было забито скомканными фантиками и их уцелевшими собратьями.
Дом задумчиво повертел одну обертку в руках:
- Осенняя рапсодия. Надо же, мои любимые!