Уморительно близкий дом,
Упоительно горький чай.
Я уткнусь в постылое лбом
И не буду тебя замечать.
Вот и двери накрашенный рот
Затянул своё буги-вуги.
Знай: веснушек твоих звездочет -
- Это просто детеныш белуги.
Дом был действительно до смешного близко, даже осыпавшуюся вокруг нашего окна штукатурку видать; чай на этих непришей-ослику-Иа-хвост посиделках - подозрительно горький, просто-таки трава полынь, а у постылого было две ипостаси: книга и оконное стекло. И там, и там можно было остудить горячую голову и заодно заширмоваться. Или зашиться, бог весть. В 11 классе я готова была, как в одной жизнеутверждающей и избегшей лап Гринписа сказочке, упаковаться в шкуры дохлых животных и спрыгнуть с высоты четвертого этажа - только чтобы сбежать оттуда. Вот так и становятся эскапистами, хотя бы только и в душе.
Иногда я задумываюсь, а вдруг моя попытка увенчалась успехом, и все, что меня окружает сейчас - это посмертье?